1 Юстин. Апология II, 8,1 и 13, 3 (см.: A. Wartelle. Saint Justin. “Apologies”, intr., texte, trad. et comm. Paris, 1987).

2 Юстин. Апология I, 46, 3—4.

3 Климент. Строматы, I, 11, 52, 3 (trad. Mondesert, Cerf, collection Sources chretiennes, в дальнейших ссылках сокращенно: SC). См. также интересный текст Григория Чудотворца — “Похвальное слово Оригену”, где школа Оригена изображена как традиционная философская школа — с дружеским общением между учителем и учеником, с упражнениями в диалектике, но также и с подчинением философии христианскому богословию.

Аналогично греческой философии, христианская философия предстанет одновременно и как дискурс, и как образ жизни. В эпоху возникновения христианства, в 1—11 вв., философский дискурс во всех школах принял, как мы видели, преимущественно форму толкования текстов их основателей. Естественно, что и дискурс христианской философии будет экзегетическим, и в школах экзегезы Ветхого и Нового Завета — таких, как, например, школа учителя Климента Александрийского1* или же самого Оригена, открытые в Александрии, — установится тот же тип преподавания, что и в тогдашних философских школах. Если платоники проводили курсы чтения диалогов Платона соответственно этапам духовного прогресса, то христиане, как, например, Ориген, будут читать со своими учениками по порядку библейскую книгу Притч, затем Екклесиаст и далее Песнь Песней; по Оригену, книги эти соответствуют этике, которая необходима для предварительного очищения, физике, которая учит видеть дальше чувственных вещей, и эпоптике, или теологии, ведущей к соединению с Богом1. Чтение текстов в христианских школах, как и у философов того времени, — это чтение “духовное”, призванное возвысить душу. Философское понятие духовного прогресса составляет основу воспитания и обучения христиан. Так же как античный философский дискурс был подчинен философскому образу жизни, христианский философский дискурс имеет своей целью христианский образ жизни.

Наверное, читатель скажет (и справедливо), что здесь все же есть различие, поскольку христианская экзегеза — это экзегеза священных текстов и христианская философия основывается на откровении: Логос есть именно откровение и проявление Бога. Христианская теология постепенно формировалась в догматических контроверзах, всегда основанных на толковании Ветхого и Нового Завета. Но и в греческой философии уже существовала традиция систематической теологии, ведущая свое начало от “Тимея” и Х книги “Законов” Платона и получившая развитие в XII книге “Метафизики” Аристотеля. В рамках этой традиции были определены различные источники откровения, различные типы деятельности и разные уровни божественной реальности; позднее, в эпоху неоплатонизма, все виды откровения будут объединены. Греческая философия даже с этой точки зрения могла служить для христианской философии образцом2.

1 Ориген. Толкования на Песнь Песней, Пролог, 3, 1—23 (ed. et trad. L. Brezard, H. Crouzel et M. Borret, Paris, SC, 1991, t. I, p. 128-143); см.:

/. Hadot. Introduction a Simplicius. Commentaire sur les Categories, fasc. I. Leyde, 1990, p. 36-44.

2 См.: P. Hadot. Theologie, exegese, revelation, ecriture dans la philosophic grecque. — Les Regles de 1'interpretation, ed. par M. Tardieu. Paris, 1987, p. 13-34.

Но если часть христиан представляет христианство как философию, и даже как философию в собственном смысле слова, то это стало возможным не потому, что практикуемая христианством экзегеза и созданная им теология аналогичны языческим экзегезе и теологии, а потому, что, как и античная философия, оно есть определенный стиль жизни и образ бытия. Отец Жан Леклерк справедливо заметил: “В монашеские Средние века, так же как и в античности, philosophia означает не теорию или способ познания, а живую мудрость, жизнь согласно разуму”1, т.е. согласно Логосу. Христианская философия состоит именно в том, чтобы жить согласно Логосу, или согласно разуму, так что, по Юстину, “те, которые еще до Христа вели жизнь, послушную разуму (logos), — христиане, хотя бы они и слыли безбожниками: таковы Сократ, Гераклит и им подобные”2.