Александрийский мыслитель Ориген (около 186 – после 240) – фигура в истории гностицизма и христианской философии очень значительная.[40][40] Как и Климент, он уделял гностицизму и его критике большое внимание, возможно, слишком большое, поскольку его философия впоследствии также попала под колеса ортодоксии и была осуждена как еретическая. Впрочем, начались эти обвинения еще при его жизни. В связи с историей валентинианства нас прежде всего интересуют принадлежащий Оригену Комментарий на Евангелие от Иоанна.[41][41] Именно в этом трактате он цитирует и обстоятельно анализирует аналогичные толкования своего предшественника – гностика Гераклеона. Обширный труд Оригена Против Цельса (Contra Cels. VI 24–38) содержит сведения о так называемой диаграмме офитов.[42][42]

Церковная история Евсевия Кесарейского (ум. 339) также содержит некоторые сведения о раннем гностицизме, однако все они достаточно краткие и несистематичные. Евсевия более всего интересует хронология. В результате, мы получаем, например, некоторые дополнительные данные о времени жизни Валентина (HE IV 10, 1; cf. Irenaeus, Adv. Haer. III 4, 3). Несколько подробнее Евсевий говорит о манихеизме, однако гораздо меньше, чем можно было бы ожидать от современника описываемых событий (HE VII 31, 1–2). Причем, судя по всему, основным его источником является декрет Диоклетиана 301 г. против манихеев.[43][43] Однако этот автор принадлежит уже к следующему поколению ересиологов, не столько во временном смысле, сколько с точки зрения тех задач, которые ему приходится решать. Это сказывается, в частности, и на его методах. Евсевий важен еще и потому, что им сохранены фрагменты трактата Гегисиппа (Hegisippus, ум. ок. 180), обратившегося в христианство иудея, который в своих пространных очерках в частности приводит свидетельства об иудейском гносисе, говоря, что изначально иудейская церковь была чиста и невинна, однако впоследствии сектанты развратили ее (суждение, аналогичное тому, которое мы уже встречали у Иринея).[44][44] Наконец, Евсевий цитирует еще одного раннего автора, Агриппу Кастора, который писал о ересях и известен почти исключительно благодаря Евсевию.

Достаточно многочисленные гностические тексты, обнаруженные сравнительно недавно, не могут быть обойдены вниманием в этом обзоре. Codex Askewianus и Codex Brucianus, датируемые четвертым и пятым столетиями, находятся ныне, соответственно, в British Museum и Bodlean Library, Oxford. Они были обнаружены почти двести лет назад, но по настоящему оценены и изданы только в недавнее время (Carl Schmidt, 1905, 1956). Codex Askewianus содержит коптский текст книги, которая получила название Pistis Sophia.[45][45] Этот текст восходит к гностической традиции третьего века, вероятно, так называемой традиции барбело-гносиса. Три первых книги трактата представляют собой подробное изложение беседы воскресшего Иисуса и его учеников. Четверная книга является независимым документом, который также содержит изречения Иисуса. Этот трактат мы рассматриваем в связи с учением валентиниан о Софии.

Codex Brucianus содержит Книги великого таинственного Логоса (или две книги Йеу), также на коптском языке, в которой воскресший Иисус еще раз открывает своим ученикам истины, лежащие за пределами этого мира. Он учит их тому, как «распять мир и не оказаться самим распятыми им» (I, 1). Интересно, что все эти положения иллюстрируются схемами, а заканчивает шифром, которым необходимо «запечатать себя» при проходе через четырнадцать эонов и «место, где обитают три архонта». Причем оказывается, что этим архонтам недоступно последнее таинство – таинство искупления (прощения грехов) (II, 52). На этом текст обрывается. Все это, как мы увидим, характерно и для школы Валентина. Кодекс содержит также Трактат без названия, в котором подробно описывается устройство высшего мира, в частности говорится о неких «двенадцати глубинах». И этот текст заслуживает нашего пристального внимания.[46][46]