Видя разорение страны и сознавая необходимость экономии, Юстиниан стал прибегать к ней в областях, наиболее опасных для империи. Он уменьшил численность войска и стал задерживать ему жалованье; а так как войска главным образом состояли из наемников, то последние, не получая условленного содержания, поднимали восстания и мстили беззащитному населению. Вследствие этих мер граница недостаточно зорко охранялась, и варвары безнаказанно проникали на византийскую территорию, подвергая ее грабежу и разорению. Сооруженные Юстинианом крепости не поддерживались. Не имея возможности противостоять силой вторгавшимся варварам, он должен был от них откупаться, на что нужны были новые средства. Образовался, по словам французского ученого Диля, заколдованный круг: из-за недостатка денег уменьшили войско; из-за недостатка солдат нужно было теперь найти еще больше денег для уплаты нападавшим врагам. [96]

        Если ко всему этому добавить частые голодные года, эпидемии и землетрясения, которые разоряли население и увеличивали просьбы о правительственной помощи, то становится ясным, что к концу правления Юстиниана положение империи было по-настоящему прискорбным. Среди этих бедствий особого упоминания заслуживает опустошительная чума 542 года. Она началась около Пелузия, на берегах Египта. Ее, предположительно эфиопское, происхождение неясно. Существовало традиционное древнее подозрение, что эта болезнь обычно шла из Эфиопии. Как Фукидид изучал чуму в Афинах в начале Пелопонесской войны, так историк Прокопий, который был свидетелем ее действия в Константинополе, определил природу и течение бубонной чумы. Из Египта инфекция пошла на север в Палестину и Сирию; на следующий год она достигла Константинополя, затем, распространившись по Малой Азии и Месопотамии, направилась в Персию. Из заморских территорий [*7] она захватила Италию и Сицилию. В Константинополе эпидемия длилась четыре месяца. Смертность была огромной. Деревни и города были заброшены, сельское хозяйство замерло и голод, паника и бегство большого количества людей прочь из зараженных мест были бесконечными. Все это ввергло империю в хаос. Прервались все придворные мероприятия. Сам император заболел чумой, однако заражение не оказалось смертельным. [97] Это был только один из факторов, вызвавших ту безотрадную картину, которая нашла свое отражение в первой новелле Юстина II, в которой он говорит о “государственной казне, отягощенной многими долгами и доведенной до крайней нищеты,” и о “войске, настолько уже пропитанном недостатком во всем необходимом, что государство страдало от бесчисленных нападений и набегов варваров.” [98]