Наконец, сочинения Мазариса, подражателя Лукиану — “Путешествие Мазариса в ад,” его “Сон после оживления” и несколько писем, связанных с Пелопоннесскими делами начала XV века — несмотря на малую литературную талантливость автора, представляют важный документ для знакомства с вопросом о подражании Лукиану в византийской литературе и сообщают подробности о византийской культуре данной эпохи.

          С точки зрения филологии, время Палеологов также дало немало интересных представителей, являющихся по своему характеру и образу мыслей предвестниками новой духовной эры и имеющих, по словам Крумбахера, меньше связи с их византийскими предшественниками, например, с Фотием или Евстафием Солунским, чем с первыми деятелями классического Возрождения на Западе.[1038] Однако есть одна сторона в деятельности филологов эпохи Палеологов, которая особенно ставится им в вину, и не без основания, представителями классической литературы, а именно их отношение к классическим текстам. В то время, как экзегеты и переписчики с XI по XII век, то есть во время Македонской и Комниновой династий, толкуя и переписывая тексты, сохраняли вообще почти в неприкосновенности рукописное предание александрийского и римского времени, византийцы эпохи Палеологов начали переделывать произведения древних авторов согласно своим предвзятым идеям или, иногда, по новым, измышленным стихотворным шаблонам. Конечно, последнее обстоятельство заставляет в области классической литературы, когда только это бывает возможным, обращаться к рукописям допалеологовской эпохи. Но и это явление, столь досадное с классической точки зрения, должно быть объяснено и оценено из условий того времени, когда люди начинали, хотя бы грубо и неумело, не удовлетворяться чисто механическими приемами прежней работы и искать путей для проявления личного творчества.