2
Eunape. Vie des philosophes et dcs sophistes, p. 57, 10—18 Giangrandc;
см.: R. Goulet. Art.
“Aidesius de Cappadoce”. — Dictionnaire des philosophes antiques, t. I, p. 74.
3 Плутарх. О слушании, 43 d.
Большинство, продолжает Плутарх,
смотрит на философов как на софистов, которые, встав с преподавательского
кресла и отложив свои книги и руководства, “в реальных жизненных
обстоятельствах” оказываются слабее остальных людей, однако образ жизни
истинных философов опровергает это мнение.
Итак, античные философы
практиковали разного рода врачевание души, упражняясь в рассуждениях и речах,
заключающих в себе побуждение, порицание, утешение или наставление. В Греции со
времен Гомера и Гесиода знали, что желания и наклонности людей можно изменить,
умело подбирая слова, способные убеждать'. В русле этой традиции в эпоху софистов
были составлены правила риторического искусства. Философское духовное
руководительство, как, впрочем, и духовные упражнения, с помощью которых
индивидуум пытается воздействовать на самого себя, коренным образом изменить
себя, конечно же, не обходится без риторических приемов, способствующих
обращению и убеждению человека.<ни не могли приехать на Собор, да и вообще
не могли передвигаться без особого разрешения, которого часто они вообще не
получали. В более позднюю эпоху кончалось это тем, что Александрийский патриарх
проживал в КП, ибо это было гораздо спокойнее и в каком-то смысле плодотворнее,
чем если он находится в самой Александрии. Это приводило к тому, что, с другой
стороны, почти все патриархи были ставленниками КП-ля. Этот процесс начался ещё
в монофизитскую эпоху, но теперь он приобрел уже естественный характер - КП
клирики становились Восточными патриархами, что делало Восточные Церкви
абсолютно зависимыми от КП. В силу грубых, жестких, непреодолимых, непрозрачных
для воздействия на них нормальной канонической церковной жизни обстоятельств,
это возвышение КП-ля получило даже такой характер, что это возвышение и место
КП патриарха в позднюю эпоху соотносят с местом, на которое активно претендовал
Римский епископ, и называют КП-го патриарха Византийским папой. Эта тенденция,
имевшая место в отдельных лицах на КП престоле, никогда не разрешится в нечто
завершенное в себе, в нечто формально закрепленное в некий образец
канонического поведения, это произойдет только тогда, когда империя перестанет
существовать, когда КП патриарх под турецкой оккупацией окажется представителем
всего оккупированного населения, и он будет тем дипломатическим и политическим
лицом, через которого и только через него будут передаваться хоть какие-нибудь
гражданские права, в т.ч. и права на существование Церквей, конкретным лицам, в
том числе и Восточным патриархам. Это искусственная ситуация, с которой нечего
было делать, как только принять, но поэтому об органичных тенденциях, которые
бы приводили изнутри самой византийской традиции к некоему папизму, говорить
уже совершенно некорректно. Но это возвышение КП-ля в силу и внутри церковно-канонических
процессов, с самого начала соотнесенных с достоинством града КП-ля, и в связи с
обстоятельствами церковно-политического характера и просто политического
характера, безусловно, имело место и способствовало византизации империи. Раз
КП патриарх приобретает совершенно особый статус, первого патриарха на Востоке,
тем самым Римская империя уже только условно-мифологически мыслится как
Рдям, и досугом, приносящим
покой, между желанием обессмертить себя в литературном творении и стремлением
писать только ради нравственной пользы.
Весьма интересные замечания мы
найдем также в подробном комментарии, который неоплатоник Симпликий посвятил
“Руководству” Эпиктета.
