Царская власть в любом проявлении, в любой религиозной, культурной и политической традиции сопрягала в себе всю полноту функционально-должностных обнаружений бытия, т.е. жреческую (религиозную), военную и юридическую, (судейскую) - вот 3 основных функции. Наряду с ними, можно ещё упомянуть функцию строительную. В широком своем раскрытии, в более полном и дифференцированном обнаружении она может быть отождествляема вообще с хозяйственно-экономической деятельностью, но строительность в ближайшем образом соотнесена с религиозным заданием для царской власти, с религиозным содержанием этой царской власти. Это, прежде всего, храмостроительство, устроение жертвенников божества, мест молитвы, а в широком смысле всякий город есть "развернутый храм", и в этом смысле всякая строительная деятельность имеет религиозное задание: земледелие (с/х), то или иное ремесло во всех многочисленных формах своего проявления и осуществления - всё это имеет религиозное задание, религиозное освящение, и император является источником этой освященности всякой деятельности, мыслимой в глубоком смысле как строительная, устроительная, выражаясь языком эллинистической эпохи, димиургической деятельности. В римской традиции "понтифекс" в исходном значении этого слова означает "мостостроитель" - кто "наводит мосты" между человеческим сообществом и божественным источником.

Власть царя, власть монарха обладает, прежде всего, этой универсальностью, это её самое общее измерение, самая общая примета - она универсальна, нет того пресловутого разделения властей, которое характерно для принципиально иной традиции властвования.

Говоря об этой универсальности, мы должны вместе с тем подчеркнуть то в этой монархической власти, что мы назвали деспотизмом, т.е. господствующим началом или осуществлением себя как господство. Это значит, что такая царская единоличная власть осуществляет себя по отношению к тому, чем она владеет, именно как господствующая, как то, что направлено на всё остальное всего лишь как на объект обнаружения, проявления и осуществления своей воли. И эта воля, в свою очередь, мотивирована только изнутри её самой, это господство. В этом смысле как бы проявляется божественность царской власти - в этом господствовании она проявляется себя как господствующая, изнутри самой только себя определяясь и выступая по отношению ко всему другому, как к объекту, как к предмету властвования, не считаясь с внутренней природой того, над чем эта власть господствует. В данном случае "господство" - это очень строгий термин в контексте соотношения с другими типами властвования. Это обнаружение божественности, но заранее сказано, что это искаженное обнаружение божественности, это посягание на божественность или, во всяком случае, то языческое, небиблейское дохристианское понимание божественности как господства, потому что, когда мы говорим о господстве, имея ввиду Бога-Творца, то мы не имеем ввиду, что Он властвует, не считаясь с внутренней природой того, над чем Он господствует, мы берем здесь только один из аспектов господства - способность или, во всяком случае, претензия определять себя изнутри своей собственной воли. В этом смысле власть языческих властителей царской традиции претендует на богоподобие, т.к. она определяет себя только изнутри себя. Но на другом этапе этой темы - на этапе обнаружения этой власти по отношению к другому - мы замечаем существенное отличие от того, что нужно мыслить в связи с ВЗ-й традицией власти и, тем более, христианской, а даже и языческой, но ориентированной республикански, ориентированной на коллегиальное осуществление власти.