И греческая, и римская политическая традиция здесь сходятся. Если у греков имела место интуиция созерцаемого, взором охватываемого целого, то у римлян тоже имела место определенная интуиция предела, межи, границы, без которой реальность распадается в аморфности, перестает быть действенной актуальной, перестает собственно говоря быть. Эта интуиция тоже весьма заметна у римлян, они почитают божество предела - termin, поэтому устроение реальности существенным образом связано с определенностью, ограниченностью, зримой уже не столько телесным взором, сколько осязаемой для политической, для юридической воли. У греков скорее стихия философско-эстетическая, а у римлян стихия политическая в узком смысле и юридическая. Речь идет об этой определенности, без которой явление как таковое, тем более политическое явление, не существует, не имеет для себя почвы.

Это теснейшим образом связано с представлением о природе самой власти, самого властвования. Власть - это evxousi,a - обнаружение самой сущности, она сообразна сущности, она тогда плодотворна, когда осуществляет себя адекватно тому, на что она направлена, сообразна, соответственна с природой того, чем она управляет. Господство направлено на свой объект как на нечто внешнее, как на вещь. В греко-римской традиции такие объекты тоже существовали. но это не были граждане, это были рабы - раб был продолжением имущества своего господина, он был составной частью имущества, который есть нечто бессловесное, бездушное, что подвержено, податливо произволу, господствующей деспотической воле своего хозяина. В случае с гражданами не могло быть такого отношения к ним как к рабам, как к вещам безвластным и едва ли не бездушным, а речь шла о том, чтобы управлять ими сообразно природе гражданского сообщества.

Если угодно, поскольку самой элементарной формой политической интуиции для той и другой традиции было переживание, осознание и усмотрение целостности, собранности, собрания (evkklhsi,a) - этот термин восходит к греческой гражданско-политической традиции. Поскольку это так, то элементарным обнаружением того, как должна осуществлять себя власть, чтобы быть управлением, а не господством, является либо коллегиальность власти, либо разделение властей, т.е. та самая совокупность функций, которая обеспечивает власть как обнаружение сущности гражданского, общественного бытия, сводилась к трем важнейшим из этих функций вообще: военная, судейская и религиозная (жреческая). Различение и разделение этих функций и гарантировало осуществление власти как управления, как того, что сообразно целостности гражданского собрания. Наряду с тем, что существует в природе известного типа целостности, в животном мире тоже известного рода целостности, есть ещё человеческая целостность, и она обнаруживает себя особым образом, и адекватным способом поддерживать, укреплять и актуализировать эту целостность является власть как управление. Исследователи давно обратили внимание на то, что basili,a ещё в древнюю эпоху в греко-римском ареале никогда не была деспотией, никогда не была неограниченной властью. Единственная область, где эта область осуществляла себя безгранично - это область войны, т.е. область обнаружения этой власти не по отношению к самой гражданской общине, не по отношению к тому, чего органичным выявлением она была, а по отношению к внешнему - к тому враждебному этой политической и гражданской целостности реальности, которая была связана с политическими, этническими и прочими соперниками, врагами. Т.о. власть обнаруживала себя как господство только по отношению к внешнему миру - там это было уместно, но не в границах самой гражданской общины.