Достаточно полно это попущение Божие на факт возникновения царской власти, который в конкретных границах своих расценивается негативно, как богоотступничество, проясняется в параллельном тексте, который мы находим в книге Второзаконие в 17 главе с 14 стиха. Текст звучит в соответствии с тем же сюжетом, но существенно иначе, и в него внесено нечто новое, его восполняющее по смыслу.

"Когда ты придешь в землю, которую Господь, Бог твой, дает тебе, и овладеешь ею, и поселишься на ней, и скажешь: ,поставлю я над собою царя, подобно прочим народам, которые вокруг меня', то поставь над собою царя, которого изберет Господь, Бог твой; из среды братьев твоих поставь над собою царя; не можешь поставить над собою [царем] иноземца, который не брат тебе".

Мы здесь видим положительные условия возникновения, происхождения и осуществления царской власти в богоизбранном народе, которые корректируют, восполняют (как благодать, которая "немощная врачует и оскудевающая восполняет") и направляют это событие, источником которого явилось малодушная воля Богом избранного народа, направляют к углублению взаимоотношений Бога и народа, углублению и более напряженному и плодотворному осуществлению этих отношений, значит и домостроительству человеческого спасения. Первое условие связано с тем, что царь может быть избран только из среды братьев, хотя исходное задание - "как у прочих народов"; корректива состоит в том, что "как" несколько постесняется, приглушается, потому что царь может быть избран только из среды своих, и в этом смысле и в самом факте царской власти, в самом его осуществлении продолжает сохраняться та отделенность от других народов, которая как будто была размыта, во всяком случае самое произволение иметь царя высказывалась с готовностью к полной размытости, к полной распахнутости, раскрытости к традициям иноземцев. Далее речь идет о том, что может быть названо религиозно-этической материей или религиозно-этическими условиями осуществления царской власти в истории богоизбранного народа. Эти условия противопоставлены тем "правам", а по существу произволу, который связан с осуществления царской власти в восточных деспотиях.

"Только чтоб он не умножал себе коней и не возвращал народа в Египет для умножения себе коней, ибо Господь сказал вам: ,не возвращайтесь более путем сим'; и чтобы не умножал себе жен, дабы не развратилось сердце его, и чтобы серебра и золота не умножал себе чрезмерно".

Поставлены пределы вожделению к увеличению своего достояния. Произвол, когда ему нет границ, реализуется в умножении. Это как бы языческая форма обнаружения безграничной власти - умножать, увеличивать, ибо самое слово "множить" и понятие "величества" связано с божественностью. Аналогом этой божественности и является деспотическая господствующая безграничная власть деспота. Но этому произволу, такому пониманию величества и полноты, такому пониманию божественности противопоставлена здесь пренципиальная, элементарная религиозно-этическая преграда, которая сформулирована как мера - недопустима чрезмерность. Но этого мало...