В эпоху Возрождения возобновляются не только идейные направления, но и конкретные позиции античной философии: эпикуреизм, стоицизм, платонизм, скептицизм. В “Опытах” Монтеня, например, видно, как философ пробует практиковать различные образы жизни, предложенные античной философией: “Жить — вот мое занятие и мое искусство”5. Путь духовных исканий приведет Монтеня от стоицизма Сенеки через скептицизм к пробабилизму Плутарха6, а завершающим этапом этого пути станет эпикуреизм:

1 Petrarca. De sui ipsius et multorum ignorantia. — Petrarca. Prose, ed. G. Mar-tellotti. Milano, 1955, p. 744. В связи с тем, что говорится ниже, см. Domanski, chap.IV.

2 Petrarca. De vita solitaria, II, 12 (Prose, p. 524—526). Как отмечает Ю. Доманский (chap. IV, n. 5), выражение “профессора, возвышающиеся на кафедрах” восходит к Сенеке (О краткости жизни, X, I)2*.

3 Petrarca. De sui ipsius et multorum ignorantia (Prose, p. 746—748): “Satius est autem bonum velle quam verum nosse”.

4 Erasmus. Adagia, 2201 (3, 3, 1). — Opera omnia. Amsterdam, 1969, II, 5, р. 162, 25-166, 18. См.: Domanski, chap. IV, n. 44.

5 Монтень. Опыты, II, 6 (ed. Thibaudet, Paris, Gallimard, Bibliotheque de la Pleiade, 1962, p. 359)3*.

6 См.: D. Babut. Du scepticisme au depassement de la raison. Philosophic et foi religieuse chez Plutarque. — Parerga. Choix d'articles de D. Babut. Lyon, 1994, p. 549-581.

“Я сегодня ничего не совершил”. Как? А разве ты не жил? Просто жить — не только самое главное, но и самое замечательное из твоих дел [...] Лучшее наше творение — жить согласно разуму. Умение достойно проявить себя в своей природной сущности есть признак совершенства и качество почти божественное1.

М. Фуко2 полагает, что “теоретизация” философии началась не в Средние века, а позднее, у Декарта. Как я уже сказал в другом месте5*, если я согласен с Фуко в том, что “до Декарта субъект не мог открыть истину, если прежде он не работал над собой, чтобы сделать себя восприимчивым к познанию истины” (достаточно напомнить сказанное мною выше3 по поводу Аристотеля и Порфирия), — то я должен размежеваться с ним, когда он добавляет, что, по Декарту, “чтобы достигнуть истины, достаточно быть каким угодно субъектом, способным увидеть очевидное [...] очевидность заняла место аскезы”. Думается, выбирая для одного из своих трудов название “Размышления”, Декарт прекрасно знал, что это слово в традиции античной и христианской духовности обозначало упражнение души. Действительно, каждое из шести “Размышлений” представляет собой духовное упражнение, т.е. именно работу мыслящего “я” над самим собой, которая необходима, чтобы перейти к следующему этапу. Как тонко подметил романист и философ М. Бютор4, упражнения эти описаны к тому же с большим литературным мастерством. Ибо, хотя Декарт говорит от первого лица и упоминает даже, что сидит перед камином, закутанный в домашний халат, и разглаживает руками лежащую перед ним рукопись, хотя он излагает свои собственные суждения, в действительности он хочет, чтобы читатель сам прошел изображенные у него этапы внутреннего развития; иными словами, местоимение “я”, употребляемое в “Размышлениях”, — это на самом деле “ты”, обращенное к читателю. Мы обнаруживаем здесь многократно описанный в античности процессперехода от индивидуального “я” к “я”, достигшему уровня всеобщности. В каждом “Размышлении” трактуется лишь об одном предмете, например, первое “Размышление” посвящено методологическому сомнению, второе — открытию “я” как мыслящей реальности. Это должно помочь читателю как следует освоить упражнение, проделываемое в каждом из “Размышлений”. Аристотель сказал: нужно время, чтобы полученное знание стало нашей природой. Декарт тоже понимает, что потребно долгое “размышление”, чтобы закрепить в памяти обретенное индивидуумом новое самосознание. По поводу методологического сомнения он говорит: