Но с течением времени, может быть и с самого раннего времени, помимо войн, появлялись некоторые исключительные моменты, которые вынуждали препоручать имперскую власть отдельным лицам. Император - военачальник, поэтому imperium, господство осуществляется на войне и, исходя из военной практики, звание императора как почетное, как признание в нем господина, достойного самого этого звания, вменялось военачальнику. Эта власть носила военный характер.

Около 70 года до Р.Х. Помпей получил чрезвычайную власть по борьбе с пиратами Средиземного моря - он получил imperium на 3 года - ему была поручена ничем не ограниченая власть, которая распространялась на побережье Средиземного моря, но никоим образом не могла осуществлять себя в границах гражданской римской общины.

В 82 году Сенат впервые избрал в диктаторы Су,лу с полномочиями совершать реформу государства. Т.е. бывали случаи, когда безграничная власть препоручалась ради совершения каких-то реформ социально-политического, экономического характера. Это тема, которая "на слуху" и в наше время: когда речь идет о необходимости изменений в краткие сроки, подымается вопрос о чрезвычайных или дополнительных, или особых полномочиях. Эта тема так или иначе - в основе понятия imperium'a.

Стало быть, нужно иметь ввиду, что военная область или область чрезвычайных изменений в общественном устройстве может и могла и действительно станет одним из очагов произрастания и развертывания такой традиции власти - имперской традиции, т.е. власти неограниченной. В республиканский период возможность осуществления такой власти сама по себе локализована войной или ещё более узкими аспектами общественной жизни. Значит, изнутри самого республиканского устройства есть некоторая почва для того, чтобы эта власть могла себя обнаружить. Но если бы мы ограничились только тем, на что мы указали, трудно было бы объяснить перерастание республиканского строя в собственно императорский на грани I столетия до Р.Х. и I столетия по Р.Х.

Но эллинистический период со времени Александра Македонского города-государства, обозримые для себя и непроницаемые для внешнего, выводит или даже в известной степени ввергает в совершенно особое новое и более широкое, а в конечном результате космополитическое измерение тогдашнего периода истории. Изнутри военно-политических движений, претензий, намерений тогдашнего мира (III столетие до Р.Х.) проявляет себя, прозябает космополитическая тема, космополитическое задание, связанное с желанием отдельных властителей (первым из них был Александр Македонский) подчинить себе тогдашнюю вселенную. В этой военной тенденции устоять в политическом автаркии, в самодовлении для этих городов-государств было просто невозможно да и, как покажется для кого-то, и не нужно. Эта стихия захватывает уже и греко-римскую историю как таковую и становится для неё её собственным измерением, уже не говоря о том, насколько выразительно эта космолитическая тенденция, желание мирового господства было свойственно преемникам Александра Великого. С особой наивно, но не менее серьезно по своим результатом выглядит их политическое самосознание: они цари, господа, сыны божии, спасители. Эти эллинистические царьки, которые много чего понаделали в тогдашнем эллинистическом мире с рельефностью, новизной обнаруживают космополитическую тенденцию к мировому господству.