Характер этих приказов каждый раз должен взвешиваться соответственно конкретной исторической ситуации. Если мы припомним ситуацию эпохи Тирского Собора - гонения на святого Афанасия, засилье ариан в Восточной Церкви - то желание императора разрешить эту ситуацию изнутри самой церковной реальности - он созывает со властью, но он не внедряется в самое решение той важнейшей проблемы, связанной с судьбой св. Афанасия Великого, которая решалась, главным образом, на этом Соборе. Для нас сейчас важно подчеркнуть, что даже этот приказ, приказной тон, содержание этого распоряжения императора, безусловно, задает и даже уже обнаруживает то, что можно назвать вмешательством в дела Церкви, хотя оно еще не выходит из известных (по крайней мере самому императору) границ, оно не безгранично, это не демонстрация произвола, а демонстрация власти императора, пекущегося о согласии в Церкви, о каноническом порядке в церковной жизни. Но методы здесь уже таковы, что они могут способствовать и в какой-то мере способствовали тому, что императорская власть в какой-то момент простерлась и в область внутренней, во всяком случае канонической, жизни Церкви.

Это противоречие, поляризация власти в аспекте её применения, сохраняющего исконно христианское задание служения Церкви, в царствование императора Константина развертывается, хотя уже не столько по воле и не в соответствии с волей самого императора, сколько в соответствии с настроениями и тенденциями, оформляющимися внутри самой христианской Церкви, ариански ориентированной, ариански направленной в эту эпоху. К исходу царствования императора Константина ариане практически взяли перевес в Восточной Церкви, и это немаловажно, потому что арианская доктрина была внутренне (это отдельный вопрос, но он достаточно устойчиво разрешен) сообразна такому образу отношений Церкви и государства, где то и другое могло мыслиться и переживаться как две стороны одной и той же реальности. Во всяком случае, усвоение императору достоинств и преимуществ практически архипастырских как тенденция в арианской практике и мысли существует. Покровитель ариан Констанций наиболее резко в свое время сформулирует выражение: "Моя воля для вас, епископы, - канон". Когда ему на Западе возражали, он сослался на то, что на Востоке ему позволяли так действовать - т.е. действовать в соответствии с представлением о том, что император является осуществителем и архипастырских полномочий, раз он своей волей учреждает каноны церковной жизни.

Имея ввиду зреющие в арианстве представления, которые можно было бы назвать "хилиастически ориентированными", т.е. ориентированными на такое представление, согласно которому политическая реальность имперского типа при том, что император как центр этой реальности является христианином, оказывается уже в текущее историческое время (во всяком случае, в ближайшей перспективе) вполне адекватной формой реализации христианского благовестия, значит едва ли не реализации Царствия Божия, едва ли не осуществления тех древних обетований о Царствии Христовом на земле, которой в той или иной форме (отчасти ВЗ, отчасти окрашенной язычески, отчасти восходящее к НЗ Апокалипсису) имели место в древней Церкви - что в формах конкретно-исторической, значит и политической реальности явится на исходе времен Царство Христа, и будет учрежден порядок, согласный внутренней природе этого Царства. Вместе с тем, оказавшийся способным осуществиться в формах эмпирической конкретной исторической реальности.