1 Логика, III (р. 25)13*. О вселенском понятии философии см.: /. Ralph Lindgren. Kant's Conceptus Cosmicus. — “Dialogue”, t. 1, 1963—1964, p. 280— 300.

2 См.: Я. Hokhey. Der Philosoph fur die Welt — eine Chimare der deutschen Aufldarung? — H. Holzhey, W.C. Zimmerli. Esoterik und Exoterik der Philosophic. Basel—Stuttgart, 1977, S. 117—138, в особенности S. 133.

3 Критика чистого разума, II, гл. III (р. 562)14*.

Возможно, читателю все еще непонятно, почему Кант назвал эту философскую программу, подчиненную идее мудрости, “мировым понятием философии”. Но, может быть, смысл такого наименования будет ясен из следующего кантовского определения мировой философии: “Мировым называется здесь понятие, касающееся того, что необходимо интересует каждого”3, т.е., поскольку мир (вселенная), о котором тут говорится, — это мир человеческий, “того, что необходимо интересует весь мир”. То, что интересует весь мир или, точнее, должно было бы интересовать весь мир, — не что иное, как мудрость: нормальным, естественным, обычным состоянием людей должна была бы быть мудрость, но она оказывается для них недостижимой. Другими словами, каждого человека интересует не только и не столько вопрос кантовской критики: “Что я могу знать?”, сколько вопросы “Что я должен делать?”, “На что я могу надеяться?”, “Что такое человек?” — главные вопросы, стоящие перед философией4.

Эта идея интереса, интереса разума, очень важна, так как она связана с идеей примата практического разума над теоретическим. По Канту,

[...] всякий интерес является в конечном счете практическим и [...] даже интерес спекулятивного разума обусловлен и полон лишь в практическом употреблении5.

1 Е. Well. Problemes kantiens, p. 34.

2 Кант. Основоположение к метафизике нравов, Раздел второй (trad. V. Delbos et A. Philonenko, Paris, 1987, р. 94)15*.

3 Кант. Критика чистого разума, II, гл. III (р. 562, note)16*.

4 Кант. Логика, III (p. 25); Критика чистого разума, II, гл. II, Раздел второй (р. 543).

5 Кант. Критика практического разума, ч. I, кн. II, гл. II, <раздел> III (trad. J. Gibelin et Е. Gilson, p. 136)17*.

Кантовская философия обращена лишь к тем, кто проявляет практический интерес к моральному благу, кто наделен нравственным чувством, кто избирает высшую цель, высшее благо. Примечательно, что в “Критике способности суждения” этот интерес к моральному благу и это нравственное чувство предстают необходимым условием интереса к красоте природы:

Этот непосредственный интерес к прекрасному в природе [...] нельзя считать общим достоянием; он свойствен лишь тем, чье мышление либо уже настолько развито, чтобы быть направлено на доброе, либо особенно восприимчиво к такому развитию1

Итак, теоретический дискурс Канта и для него самого, и для тех, к кому он обращен, связан с решением, продиктованным глубокой убежденностью, с выбором определенного образа жизни, ориентированного в конечном итоге на идеал мудреца. Мы видим тут, что на Канта оказала несомненное влияние античная концепция философии. Да и в “аскетической этике”, излагаемой в конце “Метафизики нравов”2, нетрудно распознать правила упражнения в добродетели, с помощью которых Кант пытается сочетать эпикурейскую безмятежность и стоическое чувство долга.

Чтобы воссоздать во всей ее полноте историю восприятия античной философии в философской мысли начиная с эпохи средневековья и до наших дней, потребовалось бы написать объемистый том. Я ограничился тем, что установил отдельные вехи: Монтень, Декарт, Кант. Следует назвать еще многие другие имена — столь различных мыслителей, как Руссо, Шефтсбери3, Шопенгауэр, Эмерсон, Торо, Кьеркегор, Маркс, Ницше, У. Джеме, Бергсон, Витгенштейн, Мерло-Понти и др. Все они, так или иначе испытав на себе влияние античного идеала философии, рассматривали философию как конкретную и практическую деятельность, как радикальное изменение образа жизни или миросозерцания.