Пролог

(BG, p. 19) Это произошло в один из тех дней, когда Иоанн, брат Иакова – оба они были сыновьями Заведея – пришел в храм и один из фарисеев по имени Ариман подошел к нему и спросил: «А где же твой учитель, которого ты обычно сопровождал?» Иоанн ответил ему: «Он ушел туда, откуда пришел»[700][1]. На это фарисей ответил ему: «Своим обманом этот назарянин ввел вас всех в заблуждение, наполнил уши ваши (ложью) и закрыл (ваши сердца) и отвратил от предания ваших (отцов)».

(20) Выслушав эти слова, я[701][2] покинул храм и отправился в горы в пустынное место. Мне было очень грустно, и я спрашивал себя: «Как же был избран (xeirotonei=n) спаситель? С какой целью он был отправлен в мир своим отцом, пославшим его?  Кто его отец и что это за эон (ai)w/n), в который мы отправимся? Он сам говорил нам, что этот эон является образом (tu/po») другого нерушимого эона, однако не сказал, что он собой представляет».

Часть первая. Теогония и высшая космогония

1. Высшая божественная триада: Отец, Мать и Сын

Только я подумал об этом, как небеса разверзлись и все творение (kti/si») поднебесное осветилось, (21) и весь космос содрогнулся. Я испугался и (упал ниц) и, посмотрев вверх, увидел младенца, который тут же превратился в старца, и весь был окружен сиянием. Я все смотрел на него и не мог постичь это чудо. Возможно ли, чтобы он был (единым), хотя его (внешние) формы в этом свете столь разнообразны. Его вид (постоянно) менялся, и было непонятно, как он мог одновременно иметь один вид (i)de/a) и проявляться в трех формах (лицах).[702][3]

Он сказал мне: «Что так удивляет тебя, Иоанн? Ты ведь уже знаком с этим образом (i)de/a). Не теряй присутствие духа, ведь я всегда с вами. Я – отец, я – мать и я – сын.

1.1. Первый принцип: Единое, Монада, Отец и Невидимый дух

(22) Я – вечное Единое, ни с чем не смешанное и ничем не запятнанное.[703][4] Я пришел научить тебя тому, что было, что есть и что будет, так, чтобы ты познал то, что не явно и то, что открыто. Я расскажу тебе и о том, кто таков совершенный (te/leio») человек. Подними теперь лицо свое, чтобы ты мог слушать и понимать то, что я открою сейчас тебе, чтобы ты затем поведал об этом тем, кто един с тобой по духу (o(mo/pneuma) и также принадлежит к той же нерушимой расе совершенного человека».

Я ответил, что хочу знать об этом, и он сказал: «Монада (mo/na»), поскольку она единство (monarxi/a), и ничто не правит (a)/rxein) ей, является Богом и Отцом всего, святым единым, невидимым (a)o/rato») единым, пребывающим надо всем, сущим в нерушимом (a)fqarsi/a) и чистом свете, который никто не в силах узреть. (23) Он есть дух (pneu=ma), и не следует думать, что он Бог или нечто подобное, поскольку он более чем Бог. Он есть начало (a)rxh/) и никто не правит (a)/rxein) им, поскольку нет никого, кто был бы до него, а также нет никого, в ком бы он нуждался (xrei/a).[704][5] Он не нуждается в жизни[705][6], ибо он бессмертен. Он ни в чем не нуждается, ибо совершенен. Ведь нет ничего такого, что в нем могло бы быть усовершенствовано, так что он во всем и полностью совершенен. Он есть свет.[706][7] Он беспределен, ибо нет ничего, что могло бы его ограничить, не(рас)судим (a)dia/krito»), ибо нет никого, кто смог бы судить (diakri/nein) о нем, неизмерим, ибо что может измерить его, как если бы оно было до него. (24) Он невидим, ибо нет никого, кто мог бы его видеть, вечен, ибо существует вечно, невыразим, ибо никто не в силах постичь его и рассказать об этом, безымянен, ибо нет никого, кто существовал бы до него и дал ему имя. Он есть необъятный (NH III 5: неизмеримый, a)me/trhto») свет, чистый, святой, неслиянный и невыразимый, совершенный и нерушимый. (Однако) он не совершенство (te/leio»), не благословение, не божественность, но нечто, превосходящее все это. Ибо он не телесен (swmatiko/») и не бестелесен, он не велик и не мал, он не измерим и не сотворен.[707][8] Никто не может познать (noei=n) его. Он не подобен ничему из существующего, но превыше всего сущего, не (просто) как превосходящее все это, но сам по себе. (25) Он не причастен (mete/xein) эону, и время ничто для него. Ибо если бы он был причастен эону, значит кто-то уже заготовил его для него, и время ему не отмеряно, ибо нет никого, кто отмерял бы его для него.