Одно из двух: либо гонения являются благим делом, происходящим по воле Бога, либо осуждаемые и преследуемые невиновны. (3) Ведь ничто в этом мире не происходит без воли Господа. Остается заключить, что все это случается с дозволения Бога (mhì kwlu/santoj tou= qeou=), поскольку только так можно спасти и провидение и благость Божию. (87, 1) Избегая предположения, что он сам способствует осуждению (ибо так думать не следует), мы приходим к убеждению, что он не препятствует тем, кто вершит все это, однако грехи своих врагов неизменно обращает во благо. (2) «Разрушу стены, – говорит он, – и будет он попираем».[397][13] Провидение – это средство воспитания (paideutikh=j te/xnhj) для большинства – за их личные грехи, а для Господа и апостолов – за наши.

6. “Я в этом мире странник”

(Strom. IV 165,3)

“Странник, – говорит он, – я на этой земле и чужак среди вас”. Странником в этом мире, согласно Василиду, избранный называет себя потому, что место ему от природы за пределами этого космоса.[398][14]

Pa/roikoj, fhsi/n, e)n th=? gh=? kaiÜ parepi/dhmoj e)gw/ ei)mi meq  ) u(mw=n. kaiÜ e)nteu=qen ce/nhn thÜn e)kloghÜn tou= ko/smou o( Basilei/dhj ei)/lhfe le/gein, w(j a)/n u(perko/smion fu/sei ou)=san. 

7. Прощение грехов

(Strom. IV 153,3)

Василид говорит, что не все [проступки] простительны, но только те, что совершены невольно и по недоразумению.

plhÜn ou)deÜ pa/saj o( Basilei/dhj fhsi/, mo/naj deÜ taÜj a)kousi/ouj kaiÜ kataÜ a)/gnoian a)fi/entai.

8. Вера избранных

(Strom. II 10, 1–11,2)

Последователи Василида считают, что вера – это естественная предрасположенность (fusikhÜn h(gou=ntai thÜn pi/stin), которая, однако, базируется на избранности (e)piÜ th=j e)klogh=j). Вера позволяет достигать знаний (taÜ maqh/mata), минуя доказательство, посредством разумного схватывания (katalh/yei nohtikh/?). Валентиниане оставляют веру таким простакам (toi=j a(ploi=j) как мы, себя же считают уже спасенными по природе через гносис, поскольку [от остальных родов] их отличает семя высшей природы, в них вложенное. [Гносис] отличается от веры, говорят они, как духовное от материального. Далее, последователи Василида считают, что [сила] веры и [степень] избранности индивидуальны, и что степень избранности, которая имеет природу сверхестественную, определяет ту силу веры, которую каждый может достичь в этом мире. Дар веры, говорят они, пропорционален степени надежды каждого. 

(Комментарий Климента)

Но если вера есть естественное преимущество нашей природы, то она уже не есть дело добровольного и непринужденного выбора. Не верующий не несет ответственности и не может быть осужден по справедли­вости, ибо не по своей вине не верил. Различие между верой и неверием, далее, не может рассматриваться как законное основание для вознаграждения или осуждения,  ибо и то и другое возникает из естественной и внутренней необходимости, предопределенной универсальной силой. В этом случае оказывается, что мы подобны неким неодушевленным марионеткам, всецело зависящим от сил природы, а значит желание наше, равно как и нежелание предопределены заранее силою необходимости. Нет нужды тогда вдаваться далее в вопрос о том, что собой представляет это животное, наделенное желаниями, которое контролируются необходимостью и приводится в действие некой внешней силой.[399][15] К чему тогда приведет раскаяние в неверии, за которым следует прощение грехов? Нет тогда и дара крещения, получаемого от Логоса, нет печати благословения, нет Сына, нет и Отца. И Бог становится ни чем иным, как слепым распределителем природных даров, нисколько не заботящимся о началах спасения и о вере, возникающей в результате свободного волеизлияния.