Вто время как на Западе, в V веке, Римская империя пала под ударами
варваров и в Галлии, Испании, Африке, Италии варварские короли заняли место
правительства цезарей, на долю Византии выпала особая судьба. Правда, и она
подверглась вторжению варваров: гуннов и славян в V и VI вв., аваров в VI и VII вв., арабов и болгар в VII в. Эти вторжения лишили ее, на время или
навсегда, важнейших ее областей, а внутри империи утвердились варварские
племена, которые, впрочем, скоро слились в единое целое с населением Византии.
Но Константинополь никогда не был в руках завоевателей, никогда варварские
вожди не занимали места византийских императоров, и в столице монархии
по-прежнему была жива память о Риме, римская традиция. Византийский император
всегда смотрел на себя как на законного наследника и преемника цезарей,
имеющего исключительное право на титул императора; он упорно отказывался признать
это право за Карлом Великим, Оттоном, Фридрихом Барбароссой, в которых видел
лишь узурпаторов. Не раз Византия ставила себе целью полностью восстановить
исчезнувшую Римскую империю. Юстиниан лелеял гордый замысел возвратить империи
потерянные провинции Запада; ему действительно удалось отвоевать Африку,
Италию, часть Испании и снова превратить Средиземное море во внутреннее море.
{21} Завоевания эти, конечно, оказались эфемерными — Африка к концу VII в., большая часть Италии к середине VIII в. ускользнули из рук имперской власти,—
но память об этих грандиозных предприятиях долго жила в Византии. В X в. византийцы часто называли славного
императора VI
в. Великим Юстинианом; в XII в. Мануил Комнин гордился, когда его называли новым Юстинианом,—
он тоже мечтал о присоединении Италии к Византийской империи и даже замышлял
снова сделать Рим столицей империи. Конечно, во всем этом было много иллюзий;
но во внутренней организации империи все еще держалась римская традиция,
римские учреждения продолжали действовать и, изменяясь с течением времени,
сохраняли свои черты во многих византийских институтах. С другой стороны,
наряду с римской традицией сохранялась и крепла эллинская. Запад забыл
греческий язык, — известно выражение: graecum est, nonlegitur; .между
тем в Византийской империи он был настоящим национальным языком; даже те, кто
не принадлежал к греческой народности, говорили на нем или понимали его, и с
конца VI в. латинский язык,
—бывший еще во время Юстиниана языком императорских новелл, уступил в императорских
указах место греческому. Выдающиеся произведения классической греческой
литературы оставались основой образования; Гомер был настольной книгой всех
школьников, даже женщины зачитывались его произведениями. В Константинопольском
университете комментировали наиболее известных греческих писателей, а с XI в. преподавали философию Платона, предвосхищая
таким образом на целых четыре столетия возрождение платонизма в Италии XV в. Немало других памятников воскрешало
греческую античность. Константинополь изобиловал произведениями греческого
искусства, захваченными Константином для украшения своей столицы в наиболее
{22} известных святилищах. Эти изумительные памятники искусства делали еще
более живучим величие эллинской традиции.
поражу вас? Голодом ли? Губительною ли язвою? Все наказания посланы, а нечестие ваше не истребилось. Прилагающе беззакония, всякая глава в болезнь, и всякое сердце в печаль (ст. 5). Нет ни струпа, ни язвы (ст. 6). Новое говоришь ты. Незадолго ты говорил: семя лукавое, сынове беззаконнии; остависте Господа и разгневасте Святаго Израилева, и: увы язык грешный. Ты плачешь, скорбишь, рыдаешь, считаешь раны, а потом говоришь: ни струп, ни язва? Обрати внимание. Рана называется так тогда, когда все прочие части тела здоровы, а одна часть поражена нечувствительностью. А здесь (пророк) говорит, что все тело — струп. Ни струп, ни язва, ни рана палящаяся, но от ног даже до главы несть пластыря приложити, ниже елеа, ниже обязания. Земля ваша пуста, гради огнем пожженни, страну вашу чуждии поядают (ст. 6, 7). Все это сделал Я, и вы не исправились; Я употребил все искусство, а больной остается мертв. Придите, услышите слово Господне, князи Содомстии и Гоморрстии. Что ми множество жертв ваших (ст. 10, 11)? Так что же, Он обращает речь к содомлянам? Нисколько, а самих иудеев называет содомлянами; так как они подражали образу жизни последних, то и называет их именем. Придите, услышите слово Господне, князи Содомстии и Гоморрстии. Что ми множество жертв ваших, глаголет Господь: исполнен есмь всесожжений овних и тука агнцов не хощу. Аще принесете ми семидал, всуе: кадило мерзость ми есть. Новомесячий ваших и суббот ненавидит душа моя, поста и дне великаго не потерплю. Егда прострете руки ваша ко мне, отвращу очи мои от вас (ст. 11, 13—15). Что может сравниться с таким гневом? Пророк призывает в свидетели небо; плачет, проливает слезы, рыдает и говорит народу израильскому: нет ни струпа, нет ни язвы. Бог гневается, Он не принимает ни жертвы, ни новомесячия, ни субботы, ни семидала, ни молитвы, ни воздаяния рук. Видишь язву? Видишь неисцельную болезнь не у одного, не у двоих, не у десяти, а у тысячей? Что же затем? Измыйтеся, чисти будите (ст. 16). Есть ли грех, за который можно бы предаваться отчаянию? Сам Бог говорит: не слышу вас (ст. 15), и затем говорит: измыйтеся. Для чего Ты говоришь это? То и другое говорится для пользы: то, — чтобы меня устрашить, другое, — чтобы привлечь. Если Ты не слышишь их, у них нет надежды на спасение; есл
http://madstalin.narod.ru/weeklyhttp://madstalin.narod.ru/index/0-2weeklyhttp://madstalin.narod.ru/index/0-3weekly